Много сказано о талантливости поэтических слов, много написано научных работ. Немало утверждений стало трюизмами, хотя о том, что отнюдь не все из таких утверждений верны, догадываются немногие. Может быть потому, что, как во всём ином, большинству людей приятно быть убеждёнными в том, что так или иначе помогает усыплять совесть? Ведь если, как утверждается, "талант либо есть, либо нет", так и беспокоиться не стоит.
Из наиболее распространённых и верных суждений о развитии талантливости – конечно, всем известная истина о труде. Нет стремления к совершенствованию – нет качества; если нет напряжения труда – нет и вдохновенности. Но какая же талантливость результата, если нет этого озаряющего всё окружающее огня – вдохновенности, излучающейся от каждого талантливого явления, в чём бы оно ни проявлялось.
Причём, очень важно замечать эту особенную ауру всякого талантливого действия, труда, мысли, мечтания – именно озаряющий свет и магнетизм. Талантливое явление при этом всегда инициирующим образом действуют на всё окружающее: кому-то обязательно захочется либо этим же заняться, либо устремиться к чему-то новому; а кто-то вдруг озаряется некими идеями, "неожиданно" осенившими.
Талантливость – это явление огня чистой психической энергии, плюс, конечно, некоторое накопление опытов в прежних существованиях, и, конечно, проявленные (именно проявленные, а не "спящие") накопления духовности.
И тут подходим к другому трюизму, который, будучи всем известен и повторяем чаще других, при этом неверен. Это утверждение о том, что талантливость, якобы, невозможно воспитать, – "либо есть, либо нет". – Это неправда.
Воспитание как таковое имеет целью именно питание чистого источника огня в каждом человеке. Воспитание – ничто иное, как питание в человеке талантливости. И на самом деле, другого смысла и назначения у воспитания нет, и быть не может. Когда провозглашаются некие иные цели и задачи воспитания (этические, эстетические, нравственные, патриотические), то в хорошем, истинном воспитании главная цель, талантливость, освещающая все задачи – принимается "по умолчанию".
В результате истинного воспитания всегда является талантливость, "озарённость" внутренним светом, созидательность. И качества, провозглашаемые в задачах воспитания, являются проявлением внутренне присущих человеку свойств, а не "навязанными" извне формами проявления.
Если воспитание не даёт результатов в виде признаков талантливости в деятельности, в учении, в мышлении, поведении, то такое "воспитание" на самом деле явилось негодным. И, как многие понимают, чаще всего в отношении детей применяется вовсе не воспитание, а "натаскивание" на те или иные формы поведения, внешнего проявления. И, к слову, большое число подростковых протестов обусловлено именно реакцией на "псевдовоспитание", неискреннее, не обращённое к глубине в человеке, поэтому нередко "фальшивящее".
Оспаривать это утверждение, что, во-первых, талантливость воспитывается, а во-вторых, весь смысл воспитания именно в "питании" талантливости, будут только те, кто захотят ограничить представление о "назначении" талантливости, ведь чаще всего с этим понятием связывают только некоторые виды деятельности и всю творческую сферу. А ещё скажут, что дурные наклонности тоже можно проявить "талантливо". Можно достигать и во зле некоторого качества, но истинная талантливость – свет в глубине существа. А всё то, что проявляется как разрушительное для духа и сознания людей, - бесталанно, в полном смысле этого слова.
В действительности нет ни единого проявления человека, которое нельзя было бы охарактеризовать с точки зрения "меры" его талантливости: талантливо найденное слово в защиту правды, талантливое преобразование, талантливо найденное решение трудного вопроса (в чём бы то ни было). Как явление высших качеств в человеке талантливость сродни истинности, синоним красоты, глубины… Этика, мораль, чувство красоты, способность к подвигу – разве эти проявления человека не могут быть оценены как талантливые – чистые, высокие, вдохновляющие – или как "бездарные", сеющие грубость, хаос, бессмысленную суету и прочее.
Итак, талантливость есть проявленная огненность качеств – качеств человека и качества деятельности, качества мысли и качества стремлений. Так что же, разве это всё прекрасное искомое не является целью и сущностью воспитания? И разве в каждом человеке нет того чистого "родника" сил и индивидуальных "накоплений", не питая которые (мудростью, красотой, искренностью, знаниями, укреплением чистой и возвышенной мотивации и т.д) невозможно явить множество многообразно талантливых людей?
Правда в том, что все искания и усилия воспитания, сопутствующего обучению, сконцентрированы вовсе не на искании талантливости, но на том, что называется успешностью, и что на самом деле воспитанию талантливости противостоит.
Один лишь тот факт, что для "ускорения" развития способностей ученика "система" (так назовём не только суммарные ожидания учителей и родителей учеников, но и "давление" социума в целом) обращается, как все понимают, отнюдь не к чистым мотивам в душе ребёнка, не к чувству правды и не к потребности в возвышенных движениях души, а наоборот, апеллирует к честолюбию, к желанию преуспеть, получить то-то и то-то, или к тем желаниям, которые сопутствуют деятельности, но не являются её сущностью.
Например, будущий артист часто мотивирован не столько живым интересом к делу, сколько желанием "быть на сцене" и получать внимание и восторги зрителей, а занятия тем или иным предметом вполне могут поддерживаться мыслью: "в этом я лучше всех", и т.п. Конечно, в искусном воспитании любой мотив используется для того, чтобы побудить ученика трудиться, но есть огромная разница между использованием имеющегося мотива с целью его дальнейшей замены на более одухотворённую и бескорыстную мотивацию, без наличия которой талантливость не развить, – и усилением поверхностной мотивации, угнетающей проявления в человеке глубины, где и находится то, что является талантливостью и что питает талантливость.
В глубине каждого сознания – вечная и бессмертная сущность человека, где накоплены достижения многих прежних существований, а также чистый огонь накопленной духовности. Эти накопления различны в людях, не только индивидуальны, но различны в количестве и качестве. Нужна именно востребованность этих имеющихся накоплений, среди которых и индивидуальные способности, и чувство красоты, и потребность в "подлинности" жизни и деятельности – всё, что имея названия лучших черт и потребностей в человеке, при этом является теми самыми "тонкими энергиями", которые, если их востребовать, строить обучение так, чтобы лучшее в ученике находило "применение", становятся при выявлении и укреплении составляющими той самой, искомой талантливости, которую многие желали бы иметь. Но не всем хватает мужества следовать путём, хорошо известным классической педагогике и философии.
Сказать, что необходимо (с самого начала и постоянно) акцентировать в обучении основной смысл искусства, учить мыслить и устремлять воображение к красоте, следовать принципу целостности воспитания, не разделяя мотивы, методы и цели, и т.д., – значит почти всегда вызвать снисходительное: "Ну, да, конечно, только всё это идеализм".
Однако именно такой "практический" идеализм – следование "вечным" идеалам в целях, методах и критериях качества (в конкретных делах и инициативно, а не только теоретически и "соглашательски") – и даёт в результате талантливость проявлений каждого ученика – каждого в своей мере, но эта мера уже зависит от вложенного самим учеником труда и старания.
Слушатели или зрители знают, как разительно отличаются исполнения истинно талантливые от явлений "звёздности" (и сейчас это редко совпадает). Талантливое исполнение всегда даёт ощущение его приобщённости к Стихии (стихии танца, или музыки, или драматической игры…) И этой приобщённостью инициирует зрителя, вызывая тот самый восторг и катарсис, что и является целью искусства.
Это же ощущение "полётности" и Стихии обусловило ошибочное суждение: мол, таланту научить нельзя и воспитать нельзя. Утверждаем, "вместе" с классическим знанием о человеке и на основе практики: учить талантливому проявлению можно и необходимо. Только этому и следует учить. Зачем "успехи", лишённые огня вдохновенности? Но говоря об условии труда для таких высоких касаний, не следует забывать другое важнейшее условие: труд надо любить, и достигать в нём истинной самозабвенности.
Думая о труде в искусстве, тоже следует прежде всего осознаать, что именно любовь и самозабвенность - непременное условие талантливости результатов. Музы Искусства не посещают тех, кто, "любит себя в искусстве". И эти слова не просто художественная метафора. Самозабвенное стремление выразить истинную Действительность, глубину и красоту бытия, приобщает к тончайшим энергиям этой Действительности и в наиболее чистом выражении творчества привлекает к сотрудничеству Силы Прекрасные.
05 марта 2025 года